Роберт Рождественский. Жизнь-морзянка.
March 16th, 2009 — admin“ВОСЕМЬДЕСЯТ ВОСЕМЬ”
(Сочетание “88-С” по коду радистов означает “целую”.)
Понимаешь,
трудно говорить мне с тобой:
в целом городе у вас –
ни снежинки.
В белых фартучках
школьницы идут
гурьбой,
и цветы продаются на Дзержинке.
Там у вас – деревья в листве…
А у нас, –
за версту,
наверное,
слышно, –
будто кожа новая,
поскрипывает наст,
а в субботу будет кросс
лыжный…
Письма очень долго идут.
Не сердись.
Почту обвинять не годится…
Рассказали мне:
жил один влюблённый радист
до войны на острове Диксон.
Рассказали мне:
был он
не слишком смел
и любви привык
сторониться.
А когда пришла она,
никак не умел
с девушкой-радисткой
объясниться…
Но однажды
в вихре приказов и смет,
график передачи ломая,
выбил он
“ЦЕЛУЮ!”
И принял в ответ:
“Что передаёшь?
Не понимаю…”
Предпоследним словом
себя обозвав,
парень объясненья не бросил.
поцелуй
восьмёрками зашифровав,
он отстукал:
“ВОСЕМЬДЕСЯТ ВОСЕМЬ!”
Разговор дальнейший
был полон огня:
“Милая,
пойми человека!
(Восемьдесят восемь!)
Как слышно меня?
(Восемьдесят восемь!)
Проверка”.
Он выстукивал восьмёрки
упорно
и зло.
Днём и ночью.
В зиму и в осень.
Он выстукивал,
пока
в ответ не пришло:
“Понимаю,
восемьдесят восемь!..”
Я не знаю,
может,
всё было не так.
Может –
более обыденно,
пресно…
Только верю твёрдо:
жил такой чудак!
Мне в другое верить неинтересно…
Вот и я
молчание
не в силах терпеть!
И в холодную небесную просинь
сердцем
выстукиваю
тебе:
“Милая!
Восемьдесят восемь..”
Слышишь?
Эту цифру я молнией шлю.
Мчать ей через горы и реки…
Восемьдесят восемь!
Очень люблю.
Восемьдесят восемь!
Навеки.
Жизнь-морзянка
– – – . . – – – . . – . . . . – – – – .
Трудно мне, понимаешь,
писать по-книжному:
не было с утра во рту
ни росинки.
Желудок поёт –
за версту, наверное, слышно
и скрипят, распадаясь,
московские полуботинки.
Там у вас –
расстегаи в «Базаре Славянском»,
тут у нас
на второе давали –
отруби.
Суп на первое был
из воды ледовитокеанской,
А в субботу заплыв объявили.
От проруби к проруби…
До тебя не достать
через реки, поля ледниковые,
но рукою подать уж
до дачи Канатчиковой.
Сотня вёрст здесь не крюк.
Связь – коротковолновая.
Передачи не шлют,
хотя есть передатчики.
Жил радист, мне сказали,
ну, очень тупой,
одичавший на Диксоне,
тут это просто.
Говорят, у него даже был позывной
специальный:
IQ-90.
Он умом, рассказали мне,
был не силён,
а влюбился – и вовсе с последнего
спятил.
Нет, чтоб выбить ключом телеграфным: «Влюблён» –
«8, 8» – долбил круглый год,
будто дятел.
Я с тобою сойдусь
на короткой
волне,
до полярной зари
за три месяца
встану.
Сердце точки стучит и тире,
как во сне.
Врач
уставился тупо
на кардиограмму:
– – – . . – – – . .
«Три тире и две точки» –
восьмёрка.
Пойми!!!
«8-8» – как губ напоённых касание.
Впрочем, нет: это «8» –
как груди твои…
А вот это –
как нижние два полушария.
Надоело
из клетки
радиоузла
по-коротковолновому блеять:
«8-8» – «целую».
Пойми!
Поняла?»
«Поняла.
Отвечаю:
“6-9”».